Милая чаровница [Милая колдунья] - Барбара Картленд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Зарии понадобилось время, чтобы уяснить для себя его слова, потом она спросила, полагая, что он ждет от нее этого вопроса:
– И как… его зовут?
– Скорее всего, вы его не вспомните, – ответил американец. – Вы когда-то встречались с ним в Лондоне, а теперь он узнал от друзей, что вы собираетесь принять участие в этом путешествии. Он рассказал мне об этом, и вот почему я решился обратиться к вам за помощью.
– Что я могу для вас сделать? – спросила Зария.
– Возьмите меня с собой, – последовал ответ.
Ей показалось, что она неправильно расслышала и с минуту молча рассматривала его: незнакомый ей человек в темных очках, которые придавали его лицу отчужденный вид, делая его почти нереальным.
– Я… я вас не понимаю, – наконец выговорила она.
– Послушайте, мисс Браун, – он наклонился вперед и сжал руки, – мне очень важно, чрезвычайно важно попасть в Алжир. Моя мать больна. Я должен попасть к ней.
– Но есть же пассажирские пароходы!
– На них у меня нет денег.
– О!
Зария легко могла принять подобное объяснение, но человек перед ней казался вполне преуспевающим. Его костюм был хорошо сшит, закуривая, он достал из кармана портсигар, хотя, возможно, он стоил всего несколько шиллингов – она плохо разбиралась в подобных вещах.
– Я вам сочувствую, – мягко произнесла она. – Мне нетрудно представить себе, что значит быть бедным. Но не понимаю, чем я могу помочь вам.
– Вы можете мне помочь, вы не должны мне отказывать, – ответил он. – В этом путешествии вы – самое важное лицо. Так сказал мне мой друг. Мистер Вирдон настаивал на том, чтобы ему нашли секретаря со знанием археологии и арабского языка. Я ведь не ошибаюсь?
– Нет, вы правы.
– Ну вот видите. Вам стоит только сказать, что вы хотите взять с собой своего помощника, потому что не сможете в одиночку справиться с обработкой результатов экспедиции.
– А что скажет мистер Вирдон? Он же мне не поверит.
– Поверит, я в этом уверен. Он должен поверить. Только постарайтесь говорить как можно более убедительно.
– Но почему я должна это делать? – растерянно спросила Зария.
– Потому что я умоляю вас об этом, – ответил американец. – Мне надо попасть в Алжир. Я должен быть рядом с матерью. Она больна. Мой отчим – негодяй. Он плохо с ней обращается. Говорю вам, я должен попасть туда, пока еще не поздно.
Он говорил так убедительно, что у Зарии едва не навернулись на глаза слезы. Ее первым побуждением было немедленно согласиться. Этот человек попал в беду и взывает к ней о помощи. Трудно усомниться в его искренности. Однако, все еще пытаясь руководствоваться житейскими правилами, она произнесла:
– Послушайте! Я никогда не встречалась с мистером Вирдоном. Он нанял меня через поверенных в Лондоне. А вдруг он не позволит мне взять с собой помощника? Вдруг он рассердится на меня за такое предложение?
– Я не думаю, – твердо ответил американец. – Сделайте точно так, как я вам скажу, и я вам гарантирую, что все будет в порядке.
– Но… но почему… почему я должна вас слушаться? – запротестовала Зария.
– Потому что, как я знаю, у вас доброе сердце, потому что все это гораздо важнее для меня, чем я могу выразить словами, потому что, совершая этот великодушный поступок, вы ничем не рискуете.
Последнее, по крайней мере, было правдой.
Она действительно ничем не рисковала. В самом худшем случае ей придется признаться, что она – хозяйка яхты. Она знала, что у нее никогда не хватит смелости на такое признание, но ее успокаивала сама возможность сделать его.
– Я кое-что придумал, если только вы согласитесь последовать моему плану, – будто почувствовав ее колебания, сказал американец. – Как только вы получите уведомление капитана о том, что яхта находится в гавани, мы вместе поедем в порт. На борту вы представите меня в качестве своего жениха.
– Жениха! – повторила Зария, изумленно раскрыв глаза.
– Да, так будет лучше всего. Тогда ваше намерение взять меня с собой будет выглядеть более правдоподобным. Я – не только ваш помощник в трудной работе, но еще и жених. К. любви всегда относятся с пониманием, и я считаю что особых сложностей не возникнет. Вы, конечно, объясните мистеру Вирдону, что мы только недавно обручились, и вы не хотите расставаться со мной, уезжая в Африку.
В его устах все выглядит достаточно правдоподобно, подумала Зария. В конце концов, так и поступила настоящая Дорис Браун – обручилась, только она в связи с этим вообще отказалась от поездки.
– Я… не знаю, что и сказать, – беспомощно произнесла Зария.
– Тогда будьте умницей и соглашайтесь, – настойчиво проговорил американец.
– Но… я даже вашего имени не знаю.
– Нет, разумеется. Вы будете называть меня… Чак. Так звали меня мои друзья в колледже. Фамилия моя Танер. Итак, Чак Танер. Между прочим, я немного умею говорить по-арабски и немного разбираюсь в археологии.
– Ну что ж, это уже кое-что, – ответила Зария. Но она все-таки колебалась и, покраснев и крайне смущаясь, попросила:
– Не могли бы вы… если вас не затруднит, вы не могли бы снять очки?
Он молча сделал то, что она попросила, потом, пристально глядя на нее глубокими серыми глазами, спросил:
– И зачем?
– Я… мне просто захотелось знать, как вы выглядите на самом деле, – ответила Зария, смущенно умалчивая о том, что считает справедливым выражение: «Глаза – зеркало души».
У него были честные глаза – спокойные и почему-то, хотя она и не смогла бы объяснить почему, внушающие доверие.
– Спасибо, – спустя мгновение произнесла она и смущенно отвела взгляд.
Он снова надел очки.
– Мне приходится постоянно носить темные очки, иначе меня мучают сильные головные боли. Кроме того, у меня сенная лихорадка.
Тут, так внезапно, что они оба вздрогнули, зазвонил телефон.
– Наверное, это с яхты, – быстро сказал Чак Танер. – Ничего не говорите им обо мне. Просто скажите, что немедленно выезжаете.
Зария, колеблясь, пошла к телефону. Но не успела она поднять трубку, как он очутился рядом с ней и предупреждающе схватил ее за руку.
– Подождите! Если это кто-то другой, все равно кто, не говорите, что я у вас. Вы меня поняли?
– Но… почему? – недоуменно спросила Зария.
– Делайте так, как я говорю, – приказал он.
Он отнял руку, и Зария взяла трубку.
– Я слушаю.
– Мадемуазель Браун? – спросил голос в трубке.
– Да.
– Пожалуйста, подождите минуточку.
После непродолжительного треска и шума из трубки спросили по-английски, с ярко выраженными просторечными интонациями:
– Я говорю с мисс Браун?
– Да, мисс Браун у телефона.